Для всех, кто любит стихи

[Reno]

Там, где вечно дремлет тайна,

Есть нездешние поля.

Только гость я, гость случайный

На горах твоих, земля.

 

Широки леса и воды,

Крепок взмах воздушных крыл.

Но века твои и годы

Затуманил бег светил.

 

Не тобой я поцелован,

Не с тобой мой связан рок.

Новый путь мне уготован

От захода на восток.

 

Суждено мне изначально

Возлететь в немую тьму.

Ничего я в час прощальный

Не оставлю никому.

 

Но за мир твой, с выси звездной,

В тот покой, где спит гроза,

В две луны зажгу над бездной

Незакатные глаза.

[неблондинка]

Люби лишь то, что редкостно и мнимо,

 

что крадется окраинами сна,

что злит глупцов, что смердами казнимо,

как родине, будь вымыслу верна.

Наш час настал. Собаки и калеки

одни не спят. Ночь летняя легка.

Автомобиль проехавший навеки

последнего увез ростовщика.

Близ фонаря, с оттенком маскарада,

лист жилками зелеными сквозит.

У тех ворот - кривая тень Багдада,

а та звезда над Пулковом висит.

Как звать тебя? Ты полу-Мнемозина,

полумерцанье в имени твоем,

и странно мне по сумраку Берлина

с полувиденьем странствовать вдвоем.

Но вот скамья под липой освещенной...

Ты оживаешь в судорогах слез:

я вижу взор, сей жизнью изумленный,

и бледное сияние волос.

Есть у меня сравненье на примете

для губ твоих, когда целуешь ты:

нагорный снег, мерцающий в Тибете,

горячий ключ и в инее цветы.

Ночные наши бедные владенья,

забор, фонарь, асфальтовую гладь

поставим на туза воображенья,

чтоб целый мир у ночи отыграть.

Не облака, а горные отроги,

костер в лесу, не лампа у окна.

О, поклянись, что до конца дороги

ты будешь только вымыслу верна...

 

Под липовым цветением мигает

фонарь. Темно, душисто, тихо. Тень

прохожего по клумбе пробегает,

как соболь пробегает через пень.

За пустырем, как персик, небо тает:

вода в огнях, Венеция сквозит, -

а улица кончается в Китае,

а та звезда над Волгою висит.

О, поклянись, что веришь в небылицу,

что будешь только вымыслу верна,

что не запрешь души своей в темницу,

не скажешь, руку протянув: стена.

 

[неблондинка]

И Бродский. Растаскали, конечно, на цитаты, но все равно великолепно. И очень созвучно моему сегодняшнему настроению.

 

ПИСЬМА РИМСКОМУ ДРУГУ

(Из Марциала)

*Нынче ветрено и волны с перехлестом.

Скоро осень, все изменится в округе.

Смена красок этих трогательней, Постум,

чем наряда перемены у подруги.

Дева тешит до известного предела -

дальше локтя не пойдешь или колена.

Сколь же радостней прекрасное вне тела:

ни объятье невозможно, ни измена!

*Посылаю тебе, Постум, эти книги

Что в столице? Мягко стелют? Спать не жестко?

Как там Цезарь? Чем он занят? Все интриги?

Все интриги, вероятно, да обжорство.

Я сижу в своем саду, горит светильник.

Ни подруги, ни прислуги, ни знакомых.

Вместо слабых мира этого и сильных -

лишь согласное гуденье насекомых.

*Здесь лежит купец из Азии. Толковым

был купцом он - деловит, но незаметен.

Умер быстро: лихорадка. По торговым

он делам сюда приплыл, а не за этим.

Рядом с ним - легионер, под грубым кварцем.

Он в сражениях Империю прославил.

Столько раз могли убить! а умер старцем.

Даже здесь не существует, Постум, правил.

*Пусть и вправду, Постум, курица не птица,

но с куриными мозгами хватишь горя.

Если выпало в Империи родиться,

лучше жить в глухой провинции у моря.

И от Цезаря далеко, и от вьюги.

Лебезить не нужно, трусить, торопиться.

Говоришь, что все наместники - ворюги?

Но ворюга мне милей, чем кровопийца.

*Этот ливень переждать с тобой, гетера,

я согласен, но давай-ка без торговли:

брать сестерций с покрывающего тела

все равно, что дранку требовать у кровли.

Протекаю, говоришь? Но где же лужа?

Чтобы лужу оставлял я, не бывало.

Вот найдешь себе какого-нибудь мужа,

он и будет протекать на покрывало.

*Вот и прожили мы больше половины.

Как сказал мне старый раб перед таверной:

"Мы, оглядываясь, видим лишь руины".

Взгляд, конечно, очень варварский, но верный.

Был в горах. Сейчас вожусь с большим букетом.

Разыщу большой кувшин, воды налью им...

Как там в Ливии, мой Постум,- или где там?

Неужели до сих пор еще воюем?

*Помнишь, Постум, у наместника сестрица?

Худощавая, но с полными ногами.

Ты с ней спал еще... Недавно стала жрица.

Жрица, Постум, и общается с богами.

Приезжай, попьем вина, закусим хлебом.

Или сливами. Расскажешь мне известья.

Постелю тебе в саду под чистым небом

и скажу, как называются созвездья.

*Скоро, Постум, друг твой, любящий сложенье,

долг свой давний вычитанию заплатит.

Забери из-под подушки сбереженья,

там немного, но на похороны хватит.

Поезжай на вороной своей кобыле

в дом гетер под городскую нашу стену.

Дай им цену, за которую любили,

чтоб за ту же и оплакивали цену.

*Зелень лавра, доходящая до дрожи.

Дверь распахнутая, пыльное оконце.

Стул покинутый, оставленное ложе.

Ткань, впитавшая полуденное солнце.

Понт шумит за черной изгородью пиний.

Чье-то судно с ветром борется у мыса.

На рассохшейся скамейке - Старший Плиний.

Дрозд щебечет в шевелюре кипариса.

[Reno]

И Бродский. Растаскали, конечно, на цитаты, но все равно великолепно. И очень созвучно моему сегодняшнему настроению.

 

 

Наверне, очень неплохо. ОЧЕНЬ, так правильней.

Но для меня лично в стихах гораздо важее эстетика слога,

легкий полет мысли, японская недосказанность, отточенность рифмы.

Это как вино "Черный доктор" на закате дня, легкий невесомый уход из реальности...

[неблондинка]

Наверне, очень неплохо. ОЧЕНЬ, так правильней.

Но для меня лично в стихах гораздо важее эстетика слога,

легкий полет мысли, японская недосказанность, отточенность рифмы.

Это как вино "Черный доктор" на закате дня, легкий невесомый уход из реальности...

Ну тогда цитатой выше. Набоков стилистически безупречен, хотя и холодноват, особенно в прозе. Идеальный баланс - Пастернак, наверное.

Я, видимо (никогда не задумывалась об этом), последнее время больше ценю созвучное себе, чем мастерство автора. Женщина, знаете ли, существо эмоциональное... Вот Бродского и Мандельштама (и того же Набокова) читаю и аж повизгиваю, настолько похоже с ними ощущаю мир. Жаль, Бог таланта не дал, а то б я вам тут понаписала:D. А вот Есенина, Рубцова, Цветаеву - не чувствую, не мое, при том, что понимаю масштаб дара.

[Reno]

Открытые двери

Больниц, жандармерий -

Предельно натянута нить, -

Французские бесы -

Большие балбесы,

Но тоже умеют кружить.

 

Я где-то точно наследил, -

Последствия предвижу :

Меня сегодня бес водил

По городу Парижу,

Канючил : "Выпей-ка бокал!

Послушай-ка гитары!" -

Таскал по русским кабакам,

Где венгры да болгары,

Я рвался на природу, в лес,

Хотел в траву и в воду, -

Но это был - французский бес :

Он не любил природу,

Мы - как бежали из тюрьмы, -

Веди куда угодно -

Пьянели и трезвели мы

Всегда поочередно,

И бес водил, и пели мы,

И плакали свободно!

 

А друг мой - гений всех времен,

Безумец и повеса, -

Когда бывал в сознаньи он -

Седлал хромого беса,

Трезвея, он вставал под душ,

Изничтожая вялость,

И бесу наших русских душ

Сгубить не удавалось,

А то, что друг мой сотворил, -

От Бога, не от беса, -

Он крупного помола был,

Крутого был замеса,

Его снутри не провернешь

Ни острым, ни тяжелым,

Хотя он огорожен сплошь

Враждебным частоколом!

 

Пить - наши пьяные умы

Считали делом кровным, -

Чего наговорили мы

И, право, мы виновны!

Нить порвалась - и понеслась, -

Спасайте наши шкуры!

Больницы плакали по нас,

А также префектуры.

Мы лезли к бесу в кабалу,

С гранатами - под танки, -

Блестели слезы на полу,

А в них тускнели франки,

Цыгане пели нам про шаль

И скрипками качали -

Вливали в нас тоску-печаль, -

По горло в нас печали.

 

Уж влага из ушей лилась -

Все чушь глупее чуши, -

Но скрипки снова эту мразь

Заталкивали в души,

Армян в браслетах и серьгах

Икрой кормили где-то,

А друг мой в черных сапогах

Стрелял из пистолета,

Набрякли жилы, и в крови

Образовались сгустки, -

А бес, сидевший визави,

Хихикал по-французски,

Всё в этой жизни - суета, -

Плевать на префектуры!

Мой друг подписывал счета

И раздавал купюры.

 

Распахнуты двери

Больниц, жандармерий -

Предельно натянута нить, -

Французские бесы -

Такие балбесы!

Но тоже умеют кружить.

[=YaSto=]

вот вчерась по-ходу набросал, прошу не судить строго...

 

хіба варто так кохати?

та хто може це знати...

а чи можна так жити, ніби поранені, зірвані квіти...

сонце і зорі, морськи хвилі та вітру безмежні сили

серця стук і тиші звук

нестримний рух, дотик рук, ії волосся смак

все має певний знак...

та якщо злити ті нескінчені ночі,

її ясні, несамовиті карі очі

то можна себе вбити, аби вічно жити... >

[Reno]

www.stihi.ru/avtor/angurs2009

 

Немного из раннего...

[неблондинка]

На даче

 

На ладони теплой пляжа,

Под веселым глазом солнца

Я в зеленом шуме лета

Буду слушать сказку волн.

В ярко-синий воздух утра

Я нырну из тайны ночи

И, теплом его согреты,

Горести уходят вон.

 

День в трудах, а вечер в танцах,

Ночь - она для разговоров

О великом и прекрасном,

Обо всем и ни о чем.

Лишь один рассвет - для счастья,

Для сороки на заборе,

Для друзей, врагов и прочих,

Всех, кого мой помнит дом.

 

Утро - нежность, утро - радость,

И монашескую прелесть

Обретает одинокий,

Детски-заспанный рассвет.

Может, так оно и лучше,

Ничего не надо делать,

И не так уже и плохо,

Что тебя со мною нет.

 

(с), примерно 1988

[Juje]

Блажен, кто с молоду был молод,

Блажен, кто во-время созрел,

Кто постепенно жизни холод

С летами вытерпеть умел;

Кто странным снам не предавался,

Кто черни светской не чуждался,

Кто в двадцать лет был франт иль хват,

А в тридцать выгодно женат;

Кто в пятьдесят освободился

От частных и других долгов,

Кто славы, денег и чинов

Спокойно в очередь добился,

О ком твердили целый век:

N. N. прекрасный человек.

 

 

 

Но грустно думать, что напрасно

Была нам молодость дана,

Что изменяли ей всечасно,

Что обманула нас она;

Что наши лучшие желанья,

Что наши свежие мечтанья

Истлели быстрой чередой,

Как листья осенью гнилой.

Несносно видеть пред собою

Одних обедов длинный ряд,

Глядеть на жизнь как на обряд,

И вслед за чинною толпой

Идти, не разделяя с ней

Ни общих мнений, ни страстей.

 

 

 

Предметом став суждений шумных,

Несносно (согласитесь в том)

Между людей благоразумных

Прослыть притворным чудаком,

Или печальным сумасбродом,

Иль сатоническим уродом,

Иль даже Демоном моим.

[Reno]

Жил-был кузнечик от слова кузнец,

Маленький сам, но большой молодец.

Ковал он рассветы, ковал вечера,

Чтоб были не хуже, чем были вчера.

Все думали: время само по себе

Течет и течет, как вода по трубе.

И знал только самый великий мудрец,

Что это — кузнечик от слова кузнец.

Однажды кузнечик сидел при луне

И думал, что вечер удался вполне:

Не слишком морозный, он тихо светлел,

Где окна, как звезды, зажглись на земле.

И звал он, и влек он в бескрайнюю высь,

Где звезды, как окна, на небе зажглись.

И даже кузнечик от счастья притих.

Отличный был вечер, не хуже других.

И тут-то приходит великий мудрец.

«Послушай, кузнечик от слова кузнец,

Я старый, я дряхлый, мне тысяча лет,

Ты скуй мне, кузнечик, последний рассвет».

Кузнечик ответил: «Дождемся утра.

Пока еще рано, еще не пора.

Ведь мы же светаем обычно к утру».

«Да что ты, кузнечик! Я раньше умру…»

Кузнечик заметил как будто в упрек:

«Неужто умрете? В такой вечерок?»

«Умру, потому что приходит конец.

Вот так-то, кузнечик от слова кузнец».

Кузнечик подумал: тут надо помочь.

Хотя до утра еще целая ночь,

Но ждать не приходится, времени нет…

Кузнечик подумал — и начал рассвет.

Рассвет начинался за вечером вслед,

Такого рассвета не видывал свет,

Как будто бы в этом рассвете слились

И утро, и вечер, и целая жизнь.

Вся жизнь старика. И воскликнул мудрец:

«Спасибо, кузнечик от слова кузнец!

Скажу откровенно: за тысячу лет

Я вижу впервые подобный рассвет.

Сейчас я умолкну на тысячу лет.

Но ты перед этим открой мне секрет,

Ответь мне, пожалуйста, не откажись:

Откуда ты знаешь про целую жизнь?

Как жил я на свете, ты видеть не мог.

Ты, может, волшебник? Провидец? Пророк?»

Смутился кузнечик: «Ну что ты, отец!

Я просто кузнечик от слова кузнец».

 

Феликс Кривин, "Кузнечик и мудрец".

[осень]

- Сказочник, знаешь... Она ни во что не верит!

Просто рифмует строчки когда ей больно,

Просто читает сказки... Закрыла двери,

Чтобы в пустой квартире грустить спокойно.

Вновь перематывать кадры из старых хроник,

Тихо листая исписанные страницы...

Сказочник, слушай... Она ведь ему не снится!

Что там - "не снится", он просто о ней не помнит...

Может быть стоит немного исправить сказку?

Капельку счастья и время для новой встречи?

 

- Вряд ли, мой друг... Это время - оно не лечит,

Просто на душу твою надевает маску -

Всё, мол, прекрасно, я это давно забыла,

Больше ни дрожи, ни грусти и ни тревоги...

Только ты знаешь... Ведь если она любила -

То навсегда сливаются их дороги.

Пусть параллельные, но протянули рядом,

И до касания, в общем-то, миллиметры...

Только ошибка. Её исправлять не надо,

Просто рассеять память дождем по ветру...

 

- Но ведь так невозможно - рассеять любовь по ветру?

Сердце заденешь - и боль от осколков брызнет...

 

- Да, невозможно. И каждый столкнется с этим.

Сказки всегда короче, чем наши жизни...

 

© Copyright: Анна Кулик, 2011

[осень]

По листве, как по ромашке,

Увядающее-красивой,

Я гадаю, улыбаясь –

Дождик вымоет дома,

И с любовью безответной

В белом платье новобрачной

На сверкающей снежинке

К нам опустится зима.

 

По разлаписто-кленовой,

По рябиново-изящной,

По ладошке листопадной

Угадать нетрудно мне,

Что зиме быть не суровой,

А надежде – не напрасной,

И что встреча с ненаглядной

Приурочена к весне.

 

А пока зима стучится

В жёлто-рыжие ворота,

В это царство новых красок,

Где тепло вот-вот уйдёт,

Очень просто простудиться,

Потеряв в листве кого-то,

Но ведь в мире добрых сказок

Тот, кто ищет, тот найдёт!

 

И печалиться не надо –

Лето всё-таки вернётся,

Брызнет солнечным апрелем,

Упадёт грибным дождём,

Листопад – душе отрада.

Потеряется – найдётся.

Осень мы переболеем,

Зиму мы переживём.

 

(Сказоч-Ник)

[Reno]

Облака плывут в Абакан

 

 

Облака плывут, облака,

Не спеша плывут, как в кино.

А я цыпленка ем табака,

Я коньячку принЯл полкило.

 

Облака плывут в Абакан,

Не спеша плывут облака...

Им тепло небось, облакам,

А я продрог насквозь, на века!

 

Я подковой вмерз в санный след,

В лед, что я кайлом ковырял!

Ведь недаром я двадцать лет

Протрубил по тем лагерям.

 

До сих пор в глазах - снега наст!

До сих пор в ушах - шмона гам!..

Эй, подайте ж мне ананас

И коньячку еще двести грамм!

 

Облака плывут, облака,

В милый край плывут, в Колыму,

И не нужен им адвокат,

Им амнистия - ни к чему.

 

Я и сам живу - первый сорт!

Двадцать лет, как день, разменял!

Я в пивной сижу, словно лорд,

И даже зубы есть у меня!

 

Облака плывут на восход,

Им ни пенсии, ни хлопот...

А мне четвертого - перевод,

И двадцать третьего - перевод.

 

И по этим дням, как и я,

Полстраны сидит в кабаках!

И нашей памятью в те края

Облака плывут, облака.

 

И нашей памятью в те края

Облака плывут, облака...

 

Александр Галич,

1962.

[осень]

Когда я вернусь... Ты не смейся, когда я вернусь,

Когда пробегу, не касаясь земли по февральскому снегу

По еле заметному следу -к теплу и ночлегу -

И, вздрогнув от счастья, на птичий твой зов оглянусь, -

Когда я вернусь... О, когда я вернусь!

 

Послушай, послушай, не смейся. Когда я вернусь

И прямо с вокзала, разделавшись круто с таможней,

И прямо с вокзала - в кромешный, ничтожный, раешный -

Ворвусь в этот город, которым казнюсь

И клянусь, когда я вернусь... О, когда я вернусь!

 

Когда я вернусь засвистят в феврале соловьи

Тот старый мотив - тот давнишний, забытый, запетый.

И я упаду, побежденный своею победой,

И ткнусь головою, как в пристань, в колени твои,

Когда я вернусь. А когда я вернусь?

 

Александр Галич

[осень]

Осенний сад. Промокшая скамейка.

И листья подметает, не спеша,

Усталый дворник в ветхой телогрейке.

А под скамейкой съёжилась душа.

 

Да, да, душа. Обычная, вот только

Промокла и от холода дрожит,

И вспоминает, как хозяин колко

Сказал: "Душа, ты мне мешаешь жить.

 

Болишь по каждой убиенной мошке,

Сжимаешься от плача малыша,

Мой завтрак отдаёшь бездомной кошке -

Я больше не могу с тобой, душа.

 

Мои глаза давно устали плакать.

Прошу тебя, как друга, уходи."

Она ушла в сентябрьскую слякоть,

И с нею вместе плакали дожди.

 

Блуждала долго мокрыми дворами,

Заглядывала в окна и глаза.

Над нею осень хлопала ветрами,

И вслух с судьбою спорила гроза.

 

Осенний сад. Промокшая скамейка.

И листья снова падают, шурша.

Работу кончил дворник в телогрейке.

А под скамейкой умерла душа...

[осень]

Я не любви твоей прошу.

Она теперь в надежном месте.

Поверь, что я твоей невесте

Ревнивых писем не пишу.

 

Но мудрые прими советы:

Дай ей читать мои стихи,

Дай ей хранить мои портреты, —

Ведь так любезны женихи!

 

А этим дурочкам нужней

Сознанье полное победы,

Чем дружбы светлые беседы

И память первых нежных дней...

 

Когда же счастия гроши

Ты проживешь с подругой милой

И для пресыщенной души

Все станет сразу так постыло.

 

В мою торжественную ночь

Не приходи. Тебя не знаю.

И чем могла б тебе помочь?

От счастья я не исцеляю.

 

Анна Ахматова

[осень]

Я скучаю по тебе, и, собой не докучая,

Не пою теперь - скулю, не живу теперь - скучаю,

Жизнь, как ветошь, расползлась:

День в лоскутья, ночь в лохмотья,

И у Бога на столе, как отрезанный ломоть я...

 

Впрочем, это всё враньё, ведь, прижав ладонь к виску, я

Не скучаю по тебе, не скучаю, а тоскую

И струна ещё туга, и перо ещё живое,

А тоска, как волк в степи, на снегу сидит и воет...

 

А на том краю степи - там твоя тоска-волчица,

Мне навстречу по стерне не несётся, а влачится,

Потеряв и стать, и прыть, дышит хрипло, смотрит кротко,

Ей бы, бедной, тоже взвыть, но она сорвала глотку.

 

Друг до друга доползти среди мрака и разрухи -

Это дохлый номер, но - две тоски ползут на брюхе,

Так ползти им и ползти, от своей тоски иссохнуть,

И осилить пол-пути, и на пол-пути издохнуть...

 

Я скучаю по тебе, и, собой не докучая,

Не пою теперь - скулю, не живу теперь - скучаю,

А струна ещё туга, а перо ещё живое,

А тоска, как волк в степи, на снегу сидит и воет...

Я скучаю по тебе...

 

Вадим Егоров

[осень]

Каждый выбирает для себя

женщину, религию, дорогу.

Дьяволу служить или Пророку -

каждый выбирает для себя.

 

Каждый выбирает по себе

слово для любви и для молитвы.

Шпагу для дуэли, меч для битвы

каждый выбирает по себе.

 

Каждый выбирает по себе

щит и латы, посох и заплаты.

Меру окончательной расплаты

каждый выбирает по себе.

 

Каждый выбирает для себя...

Выбираю тоже, как умею,

ни к кому претензий не имею -

каждый выбирает для себя.

 

(Юрий Левитанский)

[осень]

Виктор Варченко

Не каждый выбирает для себя...

 

"Каждый выбирает для себя

Женщину, религию, дорогу".

 

Ю. Левитанский

 

Не каждый выбирает для себя

Ту женщину, которую полюбит:

Любовь всегда для всех загадкой будет,

Её нельзя купить или призвать,

Её никто не в силах предсказать,

Любовь внезапно можно лишь познать

С той женщиной, которую любя,

Не каждый выбирает для себя.

 

Не каждый выбирает для себя

Религию, в которую поверит:

Он может долго тщетно лицемерить,

Искусно правду от себя скрывать,

И может даже атеистом стать,

Души своей совсем не замечать –

Религию, где только Бог судья,

Не каждый выбирает для себя.

 

Не каждый выбирает для себя

Дорогу, на которой трудно будет,

Что к храму поведёт, в пути разбудит

Религию и женщину познать,

Любить научит, верить и страдать,

Себя в лишеньях преодолевать –

Дорогу, испугавшись бытия,

Не каждый выбирает для себя.

 

Не каждый выбирает для себя

Ни женщину, ни веру, ни дорогу –

Они нас выбирают, слава Богу;

Они нас выбирают для себя,

И мы живём, им всем благодаря…

 

23-24.08.2005

[осень]

Почему так редко встречаются в браке настоящий мужчина и настоящая женщина?

Потому, что у него привычка - не предлагать дважды,

а у неё принцип - не соглашаться с первого раза.

 

Жил да был настоящий мужчина,

Даму сердца искал он по свету,

Время шло и слабела пружина,

Званых много, а избранной нету.

 

Ну а рядом, в соседнем квартале

Настоящая женщина жила,

С Мандельштамом года коротала

И с Ахматовой Анной дружила.

 

И по яркому парку гуляя,

Может даже плечами касались,

Связи той продолженья желая,

Иногда языками цеплялись.

 

Говорили: "Какая погода!

Покрова нам её предсказали!"

Про царя и терпенье народа,

Про явленье Христа у Рязани.

 

Был он ей глубоко симпатичен,

А она так тонка и духовна,

Но казалось ей всё неприличным,

Посещенье мужчины греховно.

 

Поздней осени рвалось сопрано

И цветок на прощанье не ожил,

Не случилось, не вышло романа,

Он повторно зайти не предложил.

 

Так принцесса лишилася принца,

Встречи шанс нам даётся однажды,

Но столкнулись привычка и принцип,

Не привык он просить женщин дважды.

 

Что изречь вам в финале рассказа:

Если кто-то вас ждёт под часами,

Принимайте решение сразу,

Да и выводы делайте сами!

 

Юрий Калушев

[Владимир В.]

Не каждый выбирает для себя

Ту женщину, которую полюбит:

Любовь всегда для всех загадкой будет,

Её нельзя купить или призвать,

Её никто не в силах предсказать,

Любовь внезапно можно лишь познать

С той женщиной, которую любя,

Не каждый выбирает для себя.

 

Не каждый выбирает для себя

Религию, в которую поверит:

Он может долго тщетно лицемерить,

Искусно правду от себя скрывать,

И может даже атеистом стать,

Души своей совсем не замечать –

Религию, где только Бог судья,

Не каждый выбирает для себя.

 

Не каждый выбирает для себя

Дорогу, на которой трудно будет,

Что к храму поведёт, в пути разбудит

Религию и женщину познать,

Любить научит, верить и страдать,

Себя в лишеньях преодолевать –

Дорогу, испугавшись бытия,

Не каждый выбирает для себя.

 

Не каждый выбирает для себя

Ни женщину, ни веру, ни дорогу –

Они нас выбирают, слава Богу;

Они нас выбирают для себя,

И мы живём, им всем благодаря ....

[осень]

Жизнь, постой... не спеши...

дай зелёный мне свет...

Может, лучше тебе отдышаться?...

Что ты шепчешь?... да помню я, сколько мне лет!

 

Самый возраст любить... и влюбляться...

Ты не злись...и противной змеёй не шипи...

И не тронь мою нежную Душу...

Сердце хочет любить... ,

 

сердце просит Любви...

Как могу я его не слушать...

Ты же знаешь сама...

женщин красит Любовь...

 

И они от неё расцветают...

Ах, житуха моя... а ты всё про года!

Когда любят, о них забывают...

Жизнь, постой...

 

не спеши... мелким шагом иди...

Ну, зачем, тебе так торопиться?

Посмотри, сколько счастья ещё впереди...

Сколько радости может случиться!!!

 

(из интернета)

[осень]

Когда холодною зимой в душе горит огонь,

Не страшно, если мы с тобой, ты душу только тронь.

Когда глаза кричат-дыши, и сердце рвется в бой

Сомнения твоей души я заберу с собой.

 

Когда желание сильней разлуки подлой мглы,

Сердца стучат в сто раз быстрей, сбываются мечты.

Когда томится взрыв страстей и не нужны слова

Забыто всё - ничья, ничей. Есть "он" и есть "она"...

 

Когда все мысли об одном, а встречи словно сны

И чувства, словно майский гром, и руки так нужны...

Когда от тел исходит свет сияньем ранних звезд

Рассвет простит, замедлит ход, стыдливо пряча хвост.

 

Когда так мало для двоих и мира и огня

Прижму к себе, скажу - люблю! Навеки ты моя!

А я растаю...и рукам - безумным и родным

Отдамся вся. И все отдам на свете только им...

 

Когда в ночи приходит грусть и ты за сотни миль,

Улыбку вспонмю я твою, и прекратится штиль.

И мне расскажешь обо всем, когда издалека,

Сквозь растоянья, дождь и снег пробьется трель звонка...

 

И голос - нежный и родной заставит замереть...

И душу в клетке колдовской, не прерываясь, петь...

И если тишина стоит, услышь меня. Молю!..

Душой и сердцем я кричу - люблю!..Люблю!..Люблю!..

 

Когда мы вместе - ты и я, кипит страсть в голосах

Вдохну твой запах, как дитя, зароюсь в волосах.

И я услышу каждый звук и вздох души твоей

Неповторимые часы и сказку наших дней...

[allanek]

Как приятно было прочитать в этой теме стихи Юрия Левитанского. Добавлю еще и мои любимые строки

***

Что делать, мой ангел, мы стали спокойней,

мы стали смиренней.

За дымкой метели так мирно клубится наш милый Парнас.

И вот наступает то странное время иных измерений,

где прежние мерки уже не годятся - они не про нас.

 

Ты можешь отмерить семь раз и отвесить

и вновь перевесить

и можешь отрезать семь раз, отмеряя при этом едва.

Но ты уже знаешь как мало успеешь

за год или десять,

и ты понимаешь, как много ты можешь за день или два.

 

Ты душу насытишь не хлебом единым и хлебом единым,

на миг удивившись почти незаметному их рубежу.

Но ты уже знаешь,

о, как это горестно - быть несудимым,

и ты понимаешь при этом, как сладостно - о, не сужу.

 

Ты можешь отмерить семь раз и отвесить,

и вновь перемерить

И вывести формулу, коей доступны дела и слова.

Но можешь проверить гармонию алгеброй

и не поверить

свидетельству формул -

ах, милая, алгебра, ты не права.

Ты можешь беседовать с тенью Шекспира

и собственной тенью.

Ты спутаешь карты, смешав ненароком вчера и теперь.

Но ты уже знаешь,

какие потери ведут к обретенью,

и ты понимаешь,

какая удача в иной из потерь.

А день наступает такой и такой-то и с крыш уже каплет,

и пахнут окрестности чем-то ушедшим, чего не избыть.

И нету Офелии рядом, и пишет комедию Гамлет,

о некоем возрасте, как бы связующем быть и не быть.

 

Он полон смиренья, хотя понимает, что суть не в смиренье.

Он пишет и пишет, себя же на слове поймать норовя.

И трепетно светится тонкая веточка майской сирени,

как вечный огонь над бессмертной и юной

душой соловья.

© Юрий Левитанский

 

***

Все уже круг друзей, тот узкий круг...

Все уже круг друзей, тот узкий круг,

Где друг моих друзей мне тоже друг,

И брат моих друзей мне тоже брат,

И враг моих друзей мне враг стократ.

 

Все уже круг друзей, все уже круг

Знакомых лиц и дружественных рук,

Все шире круг потерь, все глуше зов

Ушедших и умолкших голосов.

 

Но все слышней с годами, все слышней

Невидимых разрывов полоса,

Но все трудней с годами, все трудней

Вычеркивать из книжки адреса,

 

Вычеркивать из книжки имена,

Вычеркивать, навечно забывать,

Вычеркивать из книжки времена,

Которым уже больше не бывать.

 

Вычеркивать, вести печальный счет,

Последний счет вести начистоту,

Как тот обратный, медленный отсчет,

Перед полетом в бездну, в пустоту,

 

Когда уже - прощайте насовсем,

Когда уже - спасибо, если есть.

Последний раз вычеркивая - семь,

Последний раз отбрасывая - шесть,

 

Последний раз отсчитывая - пять,

И до конца отсчитывая вспять -

Четыре, три - когда уже не вдруг

Нет никого, и разомкнется круг...

 

Распался круг, прощайте, круга нет.

Распался, ни упреков, ни обид.

Спокойное движение планет

По разобщенным эллипсам орбит.

 

И пустота. Ее зловещий лик

Все так же ясен, строен и велик.

© Юрий Левитанский